Не снизу, а как из-за некоей двери,
Полурастворенной в светящийся зал,
Из верных, как детское имя, материй,
Как явная правда из многих поверий
Является женщина возле зеркал.
И вот она встала и так посмотрела,
Как будто, зажмурившись, вдела в иглу
Крученую нить назначенья и тела –
И тут же забылась, и нитка свистела,
И сотни иголок валились во тьму.
Вспыхнул свет, распахнулись массивные деревянные створки. В зале, сияющем огнями тысячи свечей и искрами алмазных подвесок, появилась она. Владычица преданий и сказок, словно укутанная в грозовое пепельное облако. В туманных глазах – бесконечность хаоса, руки сжаты в болезненной судороге. Она выгнулась в беззвучном крике, взметнув вокруг себя смерч угольно-черных волос. Пламя свечей затрепетало, словно тронутое порывом ветра, едва слышно зазвенели сверкающие подвески.
В мутноватом серебряном зеркале появилось совсем новое отражение. Волосы заструились золотым водопадом, ниспадая на хрупкие плечи драгоценными волнами. Голубые глаза, – отражение летнего неба в реке, взглянули в серебристую гладь чуть робко, с опаской. Она улыбнулась немного наивно, по-детски, словно впервые увидев себя со стороны. Прищурилась, поднесла кроваво-красный коготок к алым губам, будто призывая тишину к молчанию. Провела бледными тонкими пальцами по нежному черному бархату платья, поправила складки пышной юбки.
В зале раздалось гулкое эхо шагов, каблуки мерно выстукивали по камню. Вновь открылись резные створки, повинуясь едва заметному жесту тонкой руки с кровавыми когтями. Она исчезла, оставляя за собой гаснущие свечи и завистливый шорох алмазов.
***
И сотни вещей возвращались с поклоном
К сосновым ветвям, в темноте восхищенным
И так сострадающим в этой борьбе
Любви воплощенной со взглядом влюбленным, -
И думала я, удивляясь себе:
Когда бы не стыд и не смертная скука,
Не жизнь моя, виснувшая на руках,
Я кинула б все пред тобою, как штуку
Материи, затканной светом, - и ну-ка! –
Взлетающей сразу же скопищем птах.
И каждому б образу я наказала:
Ты можешь убить, но иди – и щади.
Ты можешь и здесь - но иди с чудесами,
Исчезни, как зеркало перед глазами,
И просто, как сердце, забейся в груди.
На белоснежную бумагу ровным бисерным узором ложились чернильно-черные буквы. Из каждого слова, каждой строчки сочилась боль, привычная, глухая, удушающая. Все быстрее и быстрее бежит нервная вязь, словно защищаясь от всего мира пиками древних символов. Выдуманные герои встречались, радовались, ссорились, мирились. Они жили, не зависимо от ее воли, желаний. Иногда это даже шло на пользу. Слезы, застилавшие глаза, достойного сюжета породить все равно не могли. Изредка она отвлекалась, чтобы серым грифелем карандаша поймать скользящие в сознании рифмы. Стихи были для нее чем-то призрачным, эфемерным, записывать их чернилами казалось неправильным.
У небольшого письменного стола сидела молодая женщина. Рядом белели скомканные листки бумаги, пальцы постукивали по столешнице в такт ей одной слышной мелодии. Карие, взлетающие к уголкам бровей, раскосые глаза, широкие скулы, тонкие бледные губы, - тени, которые отбрасывала старая лампа с пожелтевшим абажуром, делали азиатские черты лица еще резче.
За окном фантастически горел закат. Разлившийся вокруг сияющего солнечного диска чайно-розовый ореол плавно перетекал в нежно-сиреневый шелк небосвода, полыхали алым и золотым рваные перистые облака. Море, раболепно подчиняясь велению заходящего солнца, из бирюзового стало бледно-опаловым. Летучие мыши, вспарывая воздух стремительными темными контурами, разыгрывали странную готическую сказку театра теней. В стекло били ветки молодой сосны, поминутно складывая хвоинки в причудливые иероглифы. День закончился, всего несколько мгновений и в свои законные права вступит загадочная южная ночь.
Переливы звонка заставили ее оторваться от рукописи. Она сняла очки, привычным жестом откинула с лица тяжелую цвета воронова крыла челку. Она знала кто это. Единственный человек, каждый день навещавший ее в этом добровольном изгнании. Ее доктор, ее Андрей. Врач, который вот уже второй год пытается вырвать ее из лап пресловутой болезни, друг, который знает о ней все.
- Здравствуй, Лина! – тихий вкрадчивый чуть хрипловатый голос, светлый врачующий взгляд.
- Здравствуй, Андрей! – она попыталась улыбнуться. – Проходи.
- Как ты сегодня? – Андрей вошел в комнату, прихрамывая, - его собственный недуг после напряженного дня давал о себе знать.
- Как обычно. – Лина пожала плечами, хотя бы с ним можно не притворятся, он и так поймет, что все по-прежнему.
- У меня к тебе серьезный разговор. – Андрей устроился в своем любимом кресле, Лина – на узком диванчике напротив. Он поймал ее взгляд. И снова она увидела в глубине серо-голубых грустных глаз старательно скрываемую боль, словно отражение ее собственной.
- Серьезнее чем обычно? – свою беспомощность и сейчас, и несколько лет назад, Лина привыкла прятать за неумелой иронией.
- Гораздо. – Андрей едва заметно улыбнулся, разумеется, поняв эту ее попытку казаться сильнее. - Мне поступило предложение из столицы открыть собственную частную клинику. Есть люди, которые готовы в этом помочь, обеспечить материальную составляющую на первых этапах. Я склонен это предложение принять. Оказывать психотерапевтическую помощь тем, кто в этом нуждается, напрямую, без посредников, всегда было моей мечтой. Мне интересно твое мнение.
- Невероятно Скольким людям ты сможешь помочь! – Лина давно не испытывала такой искренней радости. – Такой великолепный шанс для тебя, его нельзя упустить!
- Спасибо, мне было важно это от тебя услышать. – Андрей снова улыбнулся, сложил пальцы домиком, как делал всегда во время их сеансов – так ему проще было сосредоточиться. Лина отчего-то поняла, что неожиданности еще не закончилась. – Лина, я очень бы хотел, чтобы ты поехала со мной… - и после секундной паузы, - выходи за меня замуж.
Она оцепенела. Воцарившаяся тишина взорвалась множеством стальных холодных иголок. Нет. Нет! Нет… Она давно знала, что Андрей ее любит. Талантливый врач и тонко чувствующий человек, он никогда этого не скрывал. Впервые услышав от него короткие и вечные три слова «Я тебя люблю», Лина растерялась. Она знала, что Андрей готов на все, чтобы ее спасти, избавить от терзающей болезни. Она бесконечно ценила все, что он для нее делает, но не знала, как ответить на столь яркое проявление чувств. И сейчас она шептала то же, что говорила тогда:
- Андрей, Андрей… Мы слишком разные. Мы не можем быть вместе. Ты блистательный, одаренный. Ты нужен людям, ты лучший специалист в стране. У тебя великий путь, тобой будут восхищаться, тебя будут помнить. Я не имею права даже находиться рядом с тобой. Я больна. Ты сам говорил, что симптомы болезни можно сгладить, смягчить, но искоренить ее нельзя. Я – ничтожество, истеричка. Мое место здесь, в этом Богом забытом месте. Мой мир – фантазии и сказки. А рядом с тобой непременно появится та, которая будет любить тебя так же искренне, как ты. Она будет твоим верным другом, надежным помощником и соратником. И с ней ты обязательно будешь счастлив. Я не буду мешать тебе… - Ей едва удавалось держаться, смотреть ему в глаза.
- Слушаю тебя и убеждаюсь в своей полной бездарности. – Андрей покачал головой, словно отрицая какие-то свои мысли. – Откуда снова прорвался комплекс неполноценности, откуда это яростное желание быть жертвой? Мне казалось, ты справилась, переборола… Ведь ты очень сильная и на многое способна. И твои книги первое тому подтверждение.
- Надоело! Не хочу! Устала! – Лина закричала, согнулась, обхватив себя руками, ногтями впиваясь в плечи. – Не могу больше быть сильной! Зачем? За что? – крик перешел в шепот. Она рыдала, слезы градом катились по щекам.
Андрей опустился рядом с ней на колени, расцепил сведенные судорогой пальцы, обнял.
- Лина, девочка моя… Плачь, родная, плачь. Ты замечательная, ты самая лучшая. Я люблю, всегда любил тебя такой, какая ты есть. Ты очень нужна мне. – Он говорил еще что-то, гладил растрепанные черные волосы. Когда рыдания немного стихли, Андрей осторожно, как ребенка, уложил ее на диван, прикрыл тонким пледом. Погасив свет, он устроился у изголовья, тихонько напевая какую-то колыбельную.
***
И встала она, и руками закрыла
Лицо свое: то, что в лице ее было,
Что было в руках ее, - вся эта тьма
Прошла, как судьба над свободным созданьем
И это могло показаться рыданьем,
Но было виденьем, сводящим с ума.*
В глазах, полных бездны и хаоса, отразилась бархатная тьма ночи. В одной из комнаток на берегу моря появилась она, сияя сквозь мрак золотом волос. Склонившись друг к другу, рядом спали мужчина и женщина. Она переплела тонкие пальцы, и их сердца забились в такт, дыхание стало ровным, словно единым.
- Вы проснетесь завтра, с первым лучом солнца. И мир покажется вам чуть-чуть изменившимся. И все самое сложно станет простым и ясным, а на все вопросы найдутся ответы. Лина, ты поймешь, что его любишь. Андрей, ты станешь заботиться о ней еще трепетнее. А теперь, тс-с… - Она вновь поднесла алый коготок к губам. Задержалась на мгновение, любуясь спящими. И исчезла, мелькнув, как может мелькать только время.
_________________________
*В рассказе использовано стихотворение Ольги Седаковой «Женщина у зеркала».
