- А то! Седмица минула, как навещал. Волком из леса приходит, потом перекинется – весь в белых одеждах, сияет, что сам Хорс, - супротив сказала девочка. – Теперь уж пришли!
Лес внезапно кончился, открыв взору широкую замуравевшую поляну, частью загороженную плетнем. Алёнка открыла калитку, поманив за собой Ратко. Он увидел широкий и ровный, как ладонь двор, по которому прохаживались куры, выискивая в траве корм. Радовала глаз добротная беленая изба, над дверью которой распростерлись ветвистые лосиные рога. На задворках виднелись и другие строения – баня, овин, хлев.
Скрипнул ворот, звякнула колодезная цепь, ведро плеснуло по воде. Рядом с колодцем стояла молодая женщина в простом синем сарафане. Густые, выгоревшие до льна волосы, заплетены в длинную, ниже пояса, косу. Алёнка радостно кинулась к матери. Лада, вытерев мокрые от воды руки о передник, обняла дочку. Ловкие пальцы пригладили непослушные пряди, поправили белую косынку.
- Мама, а я лешего видела! – сообщила девочка, - он грибы мои слопал. Ведь хорошо это, верно? Шла потом, шла, а на встречу этот – палкой машет, - Алёнка кивнула в сторону Ратко, - смешной, правда ведь?
- Правда, правда, - согласилась Лада, - как бы кривда не вышла. Ступай-ка, дочка, прибери баньку. Надобно будет гостя в баньке попарить.
- Ух ты! – такое задание на Алёнкину долю за пять лет недолгой жизни еще не выпадало, она рванула в дом за веником, чуть не споткнувшись о кошку, разлегшуюся на пороге.
Кудесницей Лада была знатной. Ратко на миг обомлел, дивясь тому умиротворению, кое окружало эту совсем еще молодую женщину. На вид чародей не дал бы Ладе и двух десятков лет, но во взгляде, осанке, движениях сквозило столько смысла, силы, тайны, что разгадывать их он не взялся бы.
Ратко низко поклонился и назвал себя, Лада в ответ ему поклонилась тоже.
- Что привело тебя сюда, волхв? – чуть склонив голову на бок, спросила его хозяйка лесной избушки.
- Да вот, нашел на тропинке в березовой роще сей оберег, обронил кто-то. Похожие часто знахари да травники носят. Справился у местных, говорят, есть, мол, в наших краях такая женщина. Тут я к тебе и отправился. Вещица-то хороша, авось пригодится.
- Вещица хороша. Да только с роду у меня такой не было, - настороженно оглядывая протянутый Ратко оберег, сказала Лада.
- Придется, стало быть, себе оставить, - проговорил Ратко, было заметно, что знахарка и впрямь видела амулет впервые. Ох, темнит купец, ей-ей темнит. Отослать бы к нему поскорее сизого голубя, да забыть обо всем.
Сказав что-то на прощание, Ратко развернулся и направился в сторону деревни. Вновь поднялся ветерок, играя кисточками на его котомке. Тихий голос произнес:
- Волхв, а волхв? Ты ведь на Ярилу обряд деять будешь. Так до Ярилина дня и оставайся. Будешь у нас с дочкой гостем.
***
В солнечном лучике плясали золотистые пылинки. Пахло сосной и дубовыми листьями. Где-то в подполе шуршала мышь. Кот Мурлыка совсем заленился, мыши разжирели и бродят по дому словно хозяева. Устав мести пол, Алёнка присела на лавку, вдыхая чудный банный дух, наблюдая за танцем пылинок. Баня всегда казалась девочке миром в мире. Есть большая их с маменькой изба, есть двор, полный всякой живности, есть хлев, где живет Буренка, есть лес, поле, луг, река. А мама сказывала, что есть большие-пребольшие деревни, гораздо больше их соседской, и там живет много-много народу. Мир большой и такой разный. Но баня это мир совсем другой. Заходишь в баню и словно вокруг ничего нет – тихо так, покойно.
Алёнка встрепенулась, отставила веник в сторонку, взялась за тряпку. В углу под потолком маленький черный паучок сплел сеточку-паутинку. Девочка потянулась, чтоб смахнуть его, но в дальнем углу зашипело и затопало. Распахнув огромные голубые глаза, она выбежала из бани.
Ратко сидел за столом, наблюдая, как Лада достает из печи горшок с кашей, когда в избу влетела Алёнка.
- Мама, мама! А в бане домовой! – то ли испуганно, то ли радостно закричала она.
- Почему домовой? Банник то был, а не домовой, - поставив горшок на стол, а ухват за печь, Лада усадила дочку на колени.
- Ну да, банник. – Согласилась Алёнка, - а он шипит да? Дюже страшно шипел, перепалася я.
- Верно, шипит. А домовой что? – спросила Лада.
- Домовой скребется. Раз пугает, надобно молочка налить парного и корочку хлебца отломить, да под печку поставить. А как банника утихомирить? – полюбопытствовала Алёнка, легко ответив на материн вопрос.
- Курицу черную зарезать и кровью ее порог в бане полить, - ответил Ратко, тут же о сказанном пожалев, а ну как напугает малую. Но Алёнка и не моргнула, а лишь, насупившись, сказала:
- А коли у нас нет черной курицы, как быть?
- Да никак, перетерпится банник, - махнул рукой, улыбаясь, Ратко.
- Ты веселый, чародей, - улыбнулась Алёнка ему в ответ. Соскочив с материных коленей и крутясь по светелке, она принялась переплетать косу.
- Чем же ты его расстроила, банника-то? – нарезая к обеду хлеб, спросила Лада.
- Как велено было, убиралась, хотела паутину смахнуть, - по-взрослому обстоятельно рассказывала Алёнка, - а он как зашипит! У-у! Страшный! – синие глазищи снова распахнулись.
- Ступай-ка умойся, вся в паутине да пыли, уж победье на дворе, - сказала знахарка, подталкивая дочку к двери.
***
Слюдяное окошко в бане запотело. Дрова в печи потрескивали, пламя отбрасывало длинные дрожащие тени на пол и стены. Лада засветила лучинку: пока кормила, купала да укладывала спать Алёнку, стало совсем темно.
Она сняла сарафан и рубашку из смурного сукна, расплела косу. По плечам и спине рассыпались гладкие, на пробор, светло-русые волосы. Огонек блеснул во вдруг потемневших глазах. Приговаривая что-то, Лада вошла в парную, оставив чуть приоткрытой дверь, мягкое тепло обняло ее. Пахло мятой, душицей и чабрецом. Она легла ничком на скамью, прикрыла глаза. Банник где-то громко зашипел и затопотал, скрипнула половица, тень на миг заслонила неясный печной свет. Лада почувствовала прикосновение чьей-то руки, грубые пальцы ласкали влажную кожу. Глаз она не открыла, а лишь мурлыкнула:
- Добрый молодец, ты, чай, в баньке парился. Или мало показалось?
- Тоска лютая одолела, - прошептал Ратко, опускаясь на колени рядом с ней, -
Расплетай, девица, косыньку,
Да ложися ты на лавочку.
Как придет удалый молодец,
Наливай ему зелена вина.
Лада приподнялась на лежанке, заглянула в омут травяных глаз.
- Зелена вина, говоришь, - прищурилась. – Волхв, а, Волхв, ступай-ка ты отсель, не доводи до беды.
- Не серчай, кудесница. Я ведь до беды и пришел…
На чуть белесом ночном летнем небе высыпли чистые звезды, - вокруг яркого Кола, как на привязи ходили Лосиха и Лосёнок, Три плуга чуть померкли с той поры как посеяли яровые. По двору мелькнула тень, недалече в лесу раздался долгий протяжный крик ночной птицы, затем все стихло.
***
Поутру Ратко проснулся как хмельной: голова кругом, во рту пересохло, веки отяжелели, глаза не открываются. Припомнился виденный им сон, - давешний купец в богатом узорчатом кафтане с густыми бровями и медвежьими какими-то чертами во всем облике, похожий оттого на Велеса. Поглаживая холеными пальцами в драгоценных перстнях окладистую бороду, купец пристально и долго глядел на Ратко. Наконец зло ухмыльнулся, кивнул и, хлопнув в ладоши, исчез. Чародею подумалось, что скотий бог, владыка иного мира мертвых и духов, к добру не снится. Видать, понужнилось чего Велесу от волхва.
Потом снилась Лада с венком из весенних полевых цветов, но нашел туман, и Ратко запомнилось лишь прикосновение теплых нежных пальцев. Еще какое-то воспоминание пыталось пробиться, но голова разболелась пуще, и чародей поспешил выйти на двор.
Небо с утра хмурилось, Мокошь благоволила к селянам, коли решила полить их посевы теплым летним дождиком. Ещё в горнице Ратко заметил, что веретено и прялка покрыты рушником, - не будет Лада сегодня прясть, побоиться поранить Мокошь. Зачерпнув воды из колодца, чародей умылся. Студеная водица разом прогнала все боли, и Ратко как заново родился. Неслышно подошла Лада, с улыбкой протянула ему кринку с парным молоком. Было до того вкусно, что он разом выпил добрую половину.
- Благодарствую, хозяйка, - сказал Ратко, утирая губы тыльной стороной ладони.
- От чего ты не весел сегодня, чаровник? – спросила Лада.
- Сон дурной привиделся, - нехотя ответил он. – Да, пустое, може чем тебе по хозяйству помочь?
- Дров наколи, уж опара подойдет скоро, пирогов напеку, Алёнка за ягодами побежала, - Лада не подала виду, но было заметно, что помощи она обрадовалась. Не легко ей, должно быть, в лесу-то одной-одинешенькой с малой дочкой на руках.
***
В бору было тихо, ни травинка не шелохнется, ни зверь не пробежит, ни птица не пропоет. Под темным пологом густой еловой хвои неба было не видно, но Алёнка знала, что собирается дождь. То ли Мокошь ворожит, то ли сребровласый Перун снова гонит северную нечисть.
Девочка осторожно ступала меж молодых листьев папоротников. Скоро, на тятин праздник, деревенские будут аукаться по лесу в поисках папоротникова цветка. Берегини сегодня расстарались, и все листья были мокрые от холодной прозрачной росы. Найти папоротников цветок Алёнка никогда не хотела, а вот встретить берегиню на зорьке да выпросить у ней волшебный рожок с росой она пыталась. Маменька ее тогда крепко отругала, сказав, что берегини дюже коварны и могут забросить Алёнку в колодец.
Тихонько напевая, девочка вышла на полянку и принялась собирать землянику, не забывая лакомиться спелыми ягодами. Послышался шорох и треск, кто-то неловкий пробирался сквозь чащу. Алёнка обернулась и увидела лысого худого человека.
- Здраве будь, девица! – кривенько улыбнувшись, поздоровался он.
- И тебе здраве, прохожий человек! – ответила Алёнка, подходя ближе.
***
Ратко наколол дров и, войдя в избу, сложил их у загнетки. Лада, в последний раз опустив тесто, принялась растапливать печь.
- Волхв, ты дитятко мое не видал? – в голосе знахарки слышалась тревога.
- Не видал, - покачал головой Ратко, - так она ж в лес по ягоды пошла. – Ладина тревога мигом передалась и ему.
- Да уж долгонько ходит. Ветерок мой найти ее не может.
Ратко только хотел спросить, про какой такой ветерок она говорит, как Лада вскрикнула, словно от внезапной боли, и выбежала из избы. Чародей последовал за ней.
Уже когда они очутились в лесу, ветер донес до них далекий Алёнкин крик, звавший на помощь то маменьку, то тятеньку. Лада, подобрав полы сарафана, припустила на дочкин зов.
Наконец, среди стволов елей завиднелся убегающий человек, подмышкой у которого трепыхалась и кричала девочка. Ратко подумалось, что им не угнаться за разбойником, но тут, откуда ни возьмись, на пути у похитителя появился широкий кривой корень, человек споткнулся. Из-за ствола старой ели послышалось кряхтение, мелькнул серо-зеленый мех.
- Благодарствую, батюшка Леший, - произнесла Лада, подходя к похитителю. – Ах ты ж, Кащей, волчья сыть! Как посмел только до дочки моей дотронуться!
Ответом Ладе был порыв ледяного ветра, до того сильный, что знахарка отлетела на сажень в сторону. Тем временем, Кащей, перехватив уже бесчувственную Алёнку, принялся странно водить свободной рукой. Почувствовав чары, Ратко поднял посох, с елей посыпалась желтая колкая хвоя и шишки. Да Кащея было не остановить, ветер под его руками превратился в смерч, разраставшийся с каждым мигом. Поднявшись на ноги, Лада достала из-за пазухи тонкий белый платочек, ставший вдруг широким почти прозрачным пологом, и кинула его в сторону смерча. Ветряная воронка закружилась пуще и, растерзав полог на мелкие, похожие на облачка тумана, клочки, двинулась к знахарке. Лада застыла, как в беспамятстве, лишь побледневшие губы нашептывали что-то. Ратко, выставив вперед волховский жезл, кинулся на смерч, словно пытаясь накрыть его собой. Все тело пронзила жуткая боль от острых ветряных струй. Теряя сознание, Ратко заметил огромного белого волка в стремительном прыжке прижавшего Кащея к земле.
***
Первое, что увидела Алёнка, очнувшись, был свет, исходивший от ясного лика ее отца.
- Тятенька… - проговорила девочка, протягивая к нему руки.
- Алёнушка, доченька! – Светлоокий и светлокудрый Ярило обнял дочку и стоявшую рядом Ладу. Знахарка уткнулась ему в плечо, стараясь скрыть набежавшие от волнения слезы.
- Тятенька, а что то было? – спросила Алёнка, усаживаясь на мху и поправляя сарафан.
- То был Кащей Бессмертный, Велесов прислужник. Хотел тебя в мертвое царствие свое забрать, чтоб на землю морозы да стужа опустились.
- Ох! Страсть-то какая! – прошептала девочка. – А теперича он где? Ты ж его одолел, да, тятенька?
- Одолел, дитятко, да только сбежал он, треклятый! – Лада крепко обняла и поцеловала дочку. – Ты от него берегись, авось опять явится.
- Буду, - пообещала Алёнка. Тут она заметила распростертого на земле Ратко. – Чародей. Он почивает? Зачем в лесу-то?
- Нет, дочка, - на глаза у Лады снова навернулись слезы, - спасти тебя волхв хотел, да порешил его Кащей. Снесем его в деревню, там тризну отправят, с дымом душа его на небо вознесется.
- А жалко, веселый он был, чародей-то, - Алёнка подошла к Ратко, провела пальчиками по теплой еще щеке и, сняв платочек, покрыла им лицо погибшего. – Вы уж на небе не обижайте его, рядно, тятенька?
- Рядно, дочка, - грустно улыбнувшись, пообещал дочке Ярило.
***
Вырастала Леля-Полеля,
Выростала в красну девицу.
Да пришел сызнова лиходей,
Лиходей Кащей Бессмертный.
Да уворовал он дочь Ярилы,
Дочь Ярилы Красна-солнышка.
Закручинилась Лада-Весна,
Весна-Лада запечалилась.
Да пришла на землю стужа лютая,
Стужа лютая, горе зимнее.
Да собрал Ярило дружину хоробрую,
Дружину хоробрую братцев названых.
Да одолели они Кащея,
Да не в кровавой сече, а хитрым толком.
Да с конца иглы смерть Кащееву обломали,
Обломали да изничтожили.
Возвратилась Леля к матушке,
К своей матушке Ладе-Вёсенке.
Да от счастия от Ладиного
Вся земля расцвела-пробудилася,
Пробудилася, солнцу радуясь.
__________________
*В рассказе использованы фрагменты из русских народных песен.
